Добрый день! Сегодня мы проводим интервью с бывшим работником Дирекции строящейся Крымской АЭС Сергеем Варавиным. Это интервью является дополнением к статье о Крымской АЭС. Интервью проводит Даниил Сабуров.
Даниил: Как автор хочу спросить, что можете сказать о статье про Крымскую АЭС?
Сергей: Я надеюсь, что статья будет иметь продолжение и мы вместе с Вами, подняв сохранившиеся документальные первоисточники, уточним отдельные вопросы.
Хочу поблагодарить Вас от имени первостроителей за объективное освещение проблемы и сохранение истории. А история эта весьма поучительна для тех, кто не желает допускать масштабных ошибок.
Даниил: Откуда вы родом?
Сергей: Юг Украины, Николаевская обл.
Даниил: Как вы выбрали свой путь в жизни?
Сергей: В стремительно изменяющемся мире, к сожалению или к счастью, путей-дорог было много. Еще в школе, на каникулах, попробовал себя рабочим кирпичного завода. Позже учеба в Николаевском кораблестроительном институте по инженерной специальности с овладением в том числе военной профессии и получением офицерского звания на военно-морской кафедре. В этот же период подготовка к плавпрактике, параллельные курсы в мореходке (специальность ― матрос-моторист, рулевой), навигация 1984 г. в Енисейском пароходстве. Я был рулевым теплохода «Валерий Чкалов» на маршруте Красноярск-Диксон.
После защиты диплома было распределение в «Союзгазэнергоремонт». Был так же вариант попасть на судостроительный завод «Море» в г. Феодосия п. Приморский. Но исключительно по собственной инициативе выбрал должность на строящейся Крымской АЭС. После закрытия стройки работал в коммерческих структурах. Позже возглавил муниципальное предприятие по созданию на стройплощадке АЭС проекта Щёлкинского индустриального парка. В 2014 г. избран председателем Щёлкинского городского совета, Главой муниципального образования, по завершении каденции работа в коммерческих структурах. Таким образом, каждый выбирает свой путь, но жизнь часто корректирует его направление.
Прим. Д. Сабурова: Каденция — срок полномочий выборного лица на своей должности, срок действия его мандата.
Даниил: Как вы оказались на строительстве Крымской АЭС?
Сергей: За год до окончания института, где у меня была специализация «турбинные установки», однокашники-крымчане после очередных каникул привезли местную газету с объявлением о приеме на работу в Дирекцию строящейся Крымской АЭС (КрАЭС).
Меня это заинтересовало, поехал на место, осмотрелся. Привлекла довольно молодая отрасль, серьезные перспективы в социальном и финансовом отношении, доброжелательный настрой в формирующемся коллективе турбинного цеха, прекрасное географическое положение строящегося жилого поселка на берегу Азовского моря. Прошел собеседование и был приглашен на работу в Дирекцию КрАЭС. Полгода провел в мытарствах по откреплению ранее полученного распределения. Вынужденно совершил целый ряд поездок в Москву и Киев, в министерства образования, судостроения, нефтяной промышленности. Ведь в тот период ведомство, заполучив даже молодого инженера, с неохотой расставалось с ним, работы хватало всем. Все же систему удалось побороть, и в апреле 1986 прибыл на новое место работы, в турбинный цех Крымской АЭС.
Даниил: Расскажите, чем вы занимались во время строительства Крымской АЭС?
Сергей: Коллектив нашего цеха – это был симбиоз многоопытных приглашенных с других станций специалистов со стажем и совсем молодых ребят. Сплоченная команда постоянно находились в процессе повышения квалификации и обучения.
Любой молодой специалист сначала поступал на рабочую должность машиниста-обходчика. Пройдя обучение, практику и успешно сдав соответствующие экзамены на действующих станциях (для меня это были Ровенская и Хмельницкая АЭС), ты мог при желании думать об инженерной должности. Успешно освоив обучающий курс в Нововоронежском учебно-тренировочном центре и практику на Нововоронежской АЭС, я получил должность старшего инженера управления турбиной.
Кроме того, за каждым инженером нашего цеха был закреплен тот или иной технологический узел или оборудование. В зоне ответственности был контроль монтажа, сборки, скрытых работ, пуско-наладки и прочее. Вели приемку оборудования с заводов‑изготовителей, согласовывали на уровне проектных институтов изменения и дополнения в проекте (что неизбежно при строительстве), участвовали в разработке новых технологий и техпроцессов, за что неоднократно поощрялись. Целый ряд турбинистов временно откомандировывались на строительство и пуск солнечной экспериментальной станции СЭС-5. Оказывали помощь строительным организациям на объектах соцкульбыта поселка (строительство жилых домов, ДК, школы, детсада, спортзала, водоочистных, благоустройства и пр.). Активно участвовали в жизни Щёлкино.
Даниил: Чем отличалась Крымская АЭС от других АЭС СССР того периода?
Сергей: Это был типовой проект АЭС с энергетической установкой ВВР-1000, только охлаждение конденсатора турбины (третий контур) должно было производиться соленой водой из пруда-охладителя Акташского озера. Для борьбы с коррозией, при изготовлении трубок конденсатора использовали полудрагоценный металл – мельхиор. Отличие от типового проекта так же были в ряде рабочих лопаток турбины.
Даниил: Были ли во время работы какие-то нарушения, о которых вы можете рассказать?
Сергей: При любом строительстве и монтаже, тем более такого крупного объекта как АЭС, возможны те или иные нарушения. Однако, в мою бытность с 1986 года, как и с начала строительства, по свидетельству очевидцев-специалистов, нарушений, которые могли бы повлиять на качество конструктива или монтажа систем, не было. Четко работали все службы контроля (от техконтроля до представителя проектной организации). Каждый понимал ответственность, сварщик ставил именное клеймо на ответственном шве, мастер, прораб, начальник участка и руководитель организации, производившей работы, ставили свои подписи в документах, которые хранились бы весь период эксплуатации АЭС. Не дай Бог авария по причине их нарушений, уголовная ответственность была бы неизбежной.
Турбинисты со своей стороны также вели контроль строительства и монтажа. Никакого брака не допускалось, строили для себя рабочее место. Четко проверяли толщину гидроизоляции на циркуляционных водоводах, сварочные швы трубопроводов, качество набивки конденсаторов мельхиоровыми трубками, присутствовали при производстве скрытых и монолитных работ, пр. Все выявленные недочеты устранялись строителями и монтажниками. Бетонные работы в тысячи кубометров, по беспрерывной заливке, а это плашки машинного зала №1 и №2 и фундамент турбины, по технологии производились не одни сутки без срывов графиков, в нашем круглосуточном присутствии. Это можно сказать и о прочих ответственных объектах АЭС.
В последние годы строительства АЭС я, в турбинном цехе, отвечал за подписание в конце месяца выполненных смет. С полной ответственностью могу утверждать, что оплат за не выполненные или некачественно выполненные работы по машинному залу не было.
Даниил: Принимали ли вы участие в дебатах или спорах вокруг Крымской АЭС?
Сергей: Чернобыльская катастрофа стала катализатором страхов и возмущений против развития атомной энергетики. В первый год после аварии на ЧАЭС особых волнений противников строительства КрАЭС не ощущалось. Некоторые бабушки в селах заявляли, что электроэнергия от атомной станции им не нужна, а телевизор будут смотреть и без электроэнергии при свечке (при том, что в тот период телевизоров на батареях не было). Пикеты противников в районе АЭС были единичные и малочисленные, порождённые новомодной гласностью.
Масштаб стройки АЭС, отсутствие прецедентов по закрытию подобных проектов в СССР, вера в нерушимость страны, как и строя, не позволяли серьезно относиться к дебатам и демаршам «зеленых». А захоронение экоактивистами пустого гроба (символические похороны Крыма) у котлована 2-го блока, в пик строительства, в глазах тысяч причастных к этому строительству, вообще выглядело как шабаш десятка сумасшедших.
Где-то вне Щёлкино, в кухонных разговорах со знакомыми мы объясняли отличие проекта РБМК от ВВЭР, рассказывали о перспективах собственной генерации для развития Крыма. Но массовых акций в поддержку АЭС не проводили, ведь потребность энерговырабатывающих мощностей в 2 тыс. МВт для Крыма была очевидной реальностью, а многолетние изыскания по выбору площадки, наличие всех согласований и одобрений, работа союзных институтов и тысячи специалистов в них по разработке проекта, конечно же, не подвергались сомнению. Однако самоуничтожающий плюрализм мнений поборол аргументированные доказательства прогрессивности атомной энергетики для Крыма.
Психоз или чей-то выверенный расчет победил здравый смысл. Брошенный истеричный клич «всё пропало» попал на благодатную почву эмоциональной нестабильности социума.
Убеждать население не только Крыма и не только СССР о преимуществе ядерной энергетики необходимо было, начиная с 60-х годов прошлого столетия, когда Атомный проект СССР, выполнив первоочередные военные задачи, перешел в гражданскую сферу народного хозяйства.
Даниил: Какие настроения царили среди персонала Крымской АЭС перед закрытием?
Сергей: Атомщики и строители недоумевали. Горбачёв, во всеуслышание заявивший, что вопрос о закрытии или продолжении строительства АЭС будет решаться только после получения результатов дополнительных независимых сейсмоисследований, допустил прекращение строительства, не дождавшись результатов, которые фактически подтвердили показатели, заложенные в Техническом проекте, по которому и строилась Крымская атомная. Действия правительства, возглавляемое Рыжковым, были абсолютно не обоснованы. За несколько месяцев до физического пуска реактора был поставлен крест на энергонезависимости полуострова и судьбах тысяч людей.
Рушились все перспективы. Многие прекрасно понимали неосуществимость проекта перепрофилирования станции. Моногород потерял всё. Целый ряд приглашённых специалистов из других станций вернулись на прежнее место работы, кто-то уехал по вахтам, изменив профессию, кто-то поменял место жительства: Украина, РФ, ФРГ, Испания, Канада, США, Аргентина и др. Государству, развалившемуся (СССР) и новорожденному (Украина), было абсолютно наплевать на персонал и город в целом. Поэтому каждый понимал, что должен выживать сам. Население самого молодого и перспективного крымского города Щёлкино уменьшилось с 25 тысяч человек в два раза.
Негативные процессы закрытия АЭС, наверное, все же сгладили более глобальные перемены развала СССР.
Даниил: Как вы можете охарактеризовать СССР периода перестройки?
Сергей: Только нецензурными выражениями. Всякие благие намерения должны иметь конкретные цели и задачи. Не имея полного понимания течения этих процессов, очень легко всё превратить в хаос. Мощная страна откатилась назад, а Китай сегодня вдруг нам показался экономическим феноменом и в 2013 году готов был выделить миллиарды на строительство Щёлкинской парогазовой электростанции мощностью более 800 МВт на месте бывшей АЭС.
Даниил: Как вы считаете, была ли возможность отстоять и достроить хотя бы один энергоблок АЭС?
Сергей: Да, исключительно волею Правительства СССР и ЦК КПСС. Даже если не достроить, то выделить средства на консервацию. Возможно, (со множеством вопросов, так как позже была Украина), в этом случае мы могли бы повторить судьбу Ростовской АЭС, чью электроэнергию полуостров сегодня потребляет через энергомост.
Блэкаут 2015-16 гг, который устроили Крыму украинские экстремисты, показал всем актуальность некогда строящейся КрАЭС и значение наличия собственной генерации.
Ну и наконец, вариант, не касающийся АЭС, но имеющий значение и сегодня для города и Крыма в целом. На стройплощадке имелась инженерная инфраструктура (автодороги, водоснабжение, электроснабжение, газ) с большим запасом по мощности, были в наличии значительные площади цехов и прочих зданий, сооружений и площадок. Все это возможно было сохранить и развить усилиями государства в действующую промышленную зону. Что сегодня мы видим в остатке? Только кубик реакторного отделения и фундамент машзала.
Даниил: Ваше мнение о причинах закрытия Крымской АЭС?
Сергей:
- Привитая радиофобия.
- Отсутствие:
— должного просвещения населения;
— воли областного и союзного руководства;
— возможности бюджетного финансирования; - Развал СССР;
- Возможность у руководителей организаций-правопреемников (Дирекция КрАЭС, Управление строительства КрАЭС, подрядные организации) реализовать имущество АЭС (около $1 млрд) с личным интересом.
Даниил: Как сильно пострадал город в период 90-х? Где вы работали после строительства Крымской АЭС?
Сергей: Крикуны, «спасавшие» Крым от радиации и уничтожившие крупнейший энергообъект, а это, как правило, были оборотни-митрохинцы, которые ранее восхваляли солнцестроителей и пользовались значительными благами при строительстве КрАЭС, добились своего, получили кресла в парламентах, академиях наук, иностранные гранты и пр. Но ни один из них не сделал ничего для завершения строительства, сохранения и развития города Щёлкино. Так же как ничего не было сделано для устранения энергодефицита в Крыму.
Девяностые — один из самых сложных периодов в истории нашего города. Прекращено строительство станции и соцкульбыта, катастрофический рост безработицы, а, следовательно, отток населения, закрытие детских садов, забастовки в школах из-за невыплат заработной платы, полное отсутствие в течение ряда лет отопления в городе. Все эти и многие другие проблемы ложились на плечи наших жителей. Государство забыло о существовании моногорода Щёлкино.
Больше того, не без участия и при попустительстве государственных чиновников была разграблена стройбаза Крымской АЭС. Взамен щёлкинцы ничего не получили.
Безысходное состояние привело к переосмыслению наших возможностей и перспектив развития. Пусть медленно, но мы начали двигаться в направлении формирования города-курорта.
Однако для бывшего моногорода с имеющейся инфраструктурой на промышленной площадке АЭС реальный выход из депрессивного экономического состояния — открытие на ней производств путем создания индустриального парка при безусловной поддержке государства.
Оставив коммерческую деятельность, с 2008 года я возглавил проект Щёлкинского индустриального парка. К 2013 году в инвестиционном портфеле нашего парка были проекты парогазовой электростанции, ветровой и солнечной электростанций, ряда других предложений на сумму более 1,5 млрд. долларов, а сам проект Щёлкинского индустриального парка вошел в десятку перспективных площадок промышленных парков Украины.
События Майдана в Киеве перечеркнули наши ожидания и многолетние усилия по возрождению промплощадки, подтолкнули к осознанному историческому выбору в 2014 году.
В этом же году площадка Крымской АЭС с сохранившейся инженерной инфраструктурой была внесена в федеральную целевую программу РФ (ФЦП) по созданию индустриальных парков в Крыму. В 2015 году площадка исключена из ФЦП и стоит мертвым грузом.
Даниил: Насколько трудно было продвинуть идею индустриального парка неподалеку от курортного города, каким стремился стать Щёлкино?
Сергей: Курортного статуса у города нет, есть только стремления и все предпосылки. Исторически город создан исключительно под промышленные объекты и предназначался для строителей и персонала АЭС. Однако в окрестностях на безбрежных песчаных пляжах должны были появиться объекты рекреации для работников энергетической отрасли. Из-за прекращения строительства АЭС и эти перспективы не реализованы.
Проект Щёлкинского индустриального парка, кроме энергообъектов, подразумевал создание исключительно экологически безопасных производств. Основные направления были: машиностроение, сельхозпереработка, стройиндустрия и пр. Местное население региона всегда поддерживало идею и шаги по возрождению промышленной деятельности на стройбазе АЭС. Создание новых рабочих мест, развитие экономики остается актуальным, как и прежде. Наличие инфраструктурного базиса будет способствовать инвестиционной активности на бывшей промплощадке КрАЭС.
Даниил: Чем занимаетесь в данный момент?
Сергей: У Восточного Крыма, как и у нашего города, огромные не раскрытые перспективы развития в области рекреации, промышленности, рыбоводства, выращивания морепродуктов и многого другого. Необходимо формировать механизмы преодоления кризисных явлений в экономике депрессивных регионов. В этом направлении продолжаю прикладывать свои усилия.
На этом интервью закончено. Большое спасибо Сергею Варавину за ответ на вопросы и за предоставленную информацию о строительстве Крымской АЭС.